А как же Ты? - стр. 46
И уже глядя на Антошку, поцеловал его в животик, прикрытый рубашечкой, отчего малыш весело засмеялся. Артём, подмигнув ему, произнёс:
— Мы с Антошкой дружить будем… правда?
— Пйавда, — весело согласился тот. — А у тебя головка больше не болит?
Он погладил Артёма по волосам. Его рука скользнула по виску, щеке, и Прохоров, поймав маленькую ручку, прижался к ней губами, целуя ладошку и каждый пальчик. Малыш весело засмеялся.
— Ты делаешь, как папа. Папа тоже так целует мне йучку.
— А ты хотел бы, чтобы я был твоим папой?
Ада застыла. Рот её приоткрылся от изумления, смешанного с возмущением.
— Не-а! У меня уже есть папа! А два папы мне не нужно, — легко парировал мальчишка. — Но я всё йавно могу с тобой дйужить. Хочешь?
— Хочу! Сначала дружить, а дальше — посмотрим! Посмотрим?
— Посмотрим… — легко согласился Тошка. — Пусти к маме…
Мужчина поставил его на пол, и ребёнок тут же бросился к матери.
— Мама! Я хочу собаку! Хочу…
Ада, схватив сына на руки, сначала зло глянула на наблюдающего за ними Артёма, а потом переключилась на малыша.
— Не могу, дорогой: у папы аллергия на шерсть животных. Нам нельзя…
— А у меня нет аллергии, — громко прошептал Артём, но так, чтобы мальчик и его мама слышали.
Ада, поцеловав сына в щеку, опустила его на пол и пообещала:
— Дома потом поговорим… с папой. Беги, играй со Стёпкой. А то он, наверное, тебя уже потерял.
Малыш, окрылённый обещанием, помчался к другу.
— Что ты творишь?! — начала Ада.
— Нам нужно поговорить, чтобы расставить все точки над «i»!
15. Глава 5
Разговор Ады и Артёма длился почти два часа. За это время их так никто и не побеспокоил. Они слышали, как мальчишки что-то весело обсуждают на кухне, как вместе с ними смеются Марина и Илья, но прервать их явно затянувшийся разговор никто не спешил.
Нервы девушки были натянуты, словно струны. Рассказ об их совместном прошлом, начатый ею спокойно и безэмоционально, уже спустя десяток минут стал похож на исповедь, прерываемую всхлипами. Слёзы, словно весенняя капель, то и дело скатывались по её лицу, оставляя на блузе из нежного шёлка странные волнообразные разводы. Артёма, не выносящего женских слёз, казалось, разрывало надвое. Одна его часть толкала заключить в объятия сидевшую перед ним девушку, чтобы защитить от этих страшных воспоминаний, и он, еле сдерживаясь, искусал до крови губы, вторая же готова была вытрясти из неё душу, сделать ей так же больно, как было ему. Борясь с самим собой, он еле сдерживался. Не зная, куда деть руки, выдававшие его внутреннее состояние, он лихорадочно теребил пуговицы на пиджаке, время от времени отрывая их одну за другой.