А. И. Солженицын «Один день Ивана Денисовича». Основное содержание. Анализ текста. Литературная критика. Сочинения. - стр. 10
Цезарь же с кавторангом все эти полчаса проговорили о фильме Сергея Эйзенштейна «Броненосец «Потемкин»».
Молдаван нашелся, колонна зэков отправляется в лагерь, Иван Денисович слышит рассказ каворанга о том, как тот сопровождал морской конвой и месяц прожил на английском крейсере, имел там даже свою каюту. Ему говорят, что этого вполне достаточно, чтобы «вмазать…двадцать пять», на что Буйновский отвечает: «Нет, знаете, этого либерального критицизма я не придерживаюсь. Я лучшего мнения о нашем законодательстве». И после этого сразу же идет комментарии и размышления Шухова: «Дуди-дуди, Шухов про себя думает, не встревая. Сенька Клевшин с американцами два дня жил, так ему четвертную закатали, а ты месяц на ихем корабле околачивался, – так сколько ж тебе давать?»
Во время шмона у ворот лагеря Шухову удается пронести в лагерь кусок ножовочного полотна, из которого умелец Иван Денисович собирается сделать сапожный или портновский ножичек (а это – дополнительный заработок, потому что ножи иметь запрещено, но они постоянно требуются).
Как только зэки оказываются в лагере, Шухов торопится занять для Цезаря очередь в посылочную (Цезарю давно должна была прийти посылка, и Шухов рассчитывает, что тот чем-нибудь отблагодарит его за услужливость). В качестве платы за эту услугу Цезарь уступает Шухову свой ужин.
В столовой Шухов взял свои две миски с жидкой баландой, и «начал он есть. Сперва жижицу одну прямо пил, пил. Как горячее пошло, разлилось по его телу – аж нутро его все трепыхается навстречу баланде. Хорошо! Вот он миг короткий, ради которого и живет зэк». Напротив него сел высокий старик Ю-81, которого не коснулась ни одна амнистия, который сидит «несчетно», но несмотря ни на что, «его спина отменна была прямизною», «глаза его не юрили вслед всему, что делалось в столовой, а поверх Шухова невидяще уперлись в свое». И не примирился он: не кладет свою пайку на грязный стол, а подстилает чистую тряпочку.
После «сытного» ужина Шухов отправляется в седьмой барак к латышу, который приторговывает табаком. На свои, заработанные услужливостью и ремеслом в зоне два рубля, Шухов покупает у него два стакана самосада и направляется в барак. В бараке Цезарь «разделывает» посылку. «Цезарь получил колбасу, сгущенное молоко, толстую копченую рыбу, сало, сухарики с запахом, печенье еще с другим запахом, сахар пиленный килограмма два и еще, похоже, сливочное масло, потом сигареты, табак трубочный, и еще, еще что-то». Шухов принес Цезарю его вечернюю пайку – 200 грамм хлеба, но Цезарь, «взбудораженный, взъерошенный, словно пьяный», отдал хлеб Ивану Денисовичу. И тогда тот, понимая, что баланда, да 200 грамм хлеба – полная доля от цезаревой посылки, больше для себя ничего ждать не стал, залез к себе на нары и осмотрел ножовочное полотно, раздумывая, как сделать из него сапожный нож с кривым лезвием. Ножовку он спрятал к себе в матрас, где уже лежал хлеб. Видели это его соседи по вагонке – Алешка-баптист и два эстонца, но их Шухов не опасался.