А если это любовь - стр. 24

(Марта)

Я испытала весь спектр эмоций, пока мы ехали от Арамиля до столицы. Сначала хотелось выть белугой. В жизни не испытывала столько унижения за короткий срок. Измена мужа. При этом явная: на моих глазах. Признание Соколова о том, что он создал интимные фото и видео с моим участием. При этом сознался, что специально не светил свою рожу в кадре. Он что же, так и планировал их когда-нибудь обнародовать?

Как же плохо я знала своего мужа. Его, казалось бы, безобидное хобби – видео и фотосъемка, столь пригодившиеся для работы в рекламном агентстве, имели и скрытую сторону. А если не одну меня снимал для порнухи? Та рыжая не просто так появилась в доме?

Меня захлестнул стыд вперемешку с негодованием. Но я и подумать не могла, что у Соколова был тайный умысел. Скотина! Предатель во всем!

Я закрыла рот ладошкой и прижалась головой к холодному стеклу машины. Слезы градом катились по щекам, застилая от меня мир, в котором я теперь совершенно одна. Даже телефона нет. Ни позвонить кому-нибудь, ни хотя бы укрыться в мире интернета от навалившихся проблем.

У меня и подруг толком не было. Так, общие с Антоном друзья со студенческой жизни, да с его работы. Но я теперь им не доверяла. Кто знает, может Соколов и Настю шпарил, помимо той, рыжей. Не зря она им восхищалась постоянно, хоть и сама замужем. Все! К черту! Я найду возможность и сбегу. Не останусь с этим козлом ни за что.

— Да перестань ты, Марта! Я пошутил. Не буду я выкладывать те фотки. Просто вырвалось с досады.

— Что? А изменял мне тоже с досады? — я резко обернулась, размазывая слезы по щекам. — Да как ты мог, Соколов? И не смей говорить, что причина в моем отсутствие. Месяц – это не такой уж и срок. Мог бы и потерпеть. А то и подрачить на мои фотки. Зря снимал что ли?

— Ты чего, Марта?

— Ненавижу тебя, Соколов! На дорогу смотри. Не хватало еще сдохнуть с тобой в один день в ДТП и потом мучаться на том свете с тобой.

— Чокнутая!

— Сам дурак, — я запахнула пуховик, хоть и была вспотевшая от наплыва эмоций и от работающей печки в машине.

Безумно хотелось принять душ и смыть весь негатив, настолько грязной я себя ощущала. А еще лучше принять ванну пахучую и лежать в ней не меньше часа, забыв обо всем. Но едва я вышла из машины и взглянула на дом, в который суждено войти опять, меня передернуло.

У Соколова была двушка, но кровать стояла только в одной комнате. Вторую он отвел под кабинет, где разместился только письменный стол с компьютером, шкаф с книгами и одинокое кресло. Видимо, в нем-то мне и суждено коротать ночи. Лечь в постель, в которой Соколов кувыркался с рыжей, а может и не только с ней, я не могла.