А единороги будут? - стр. 16
То есть я не была ограничена в передвижении, мне самой хотелось сидеть в библиотеке и читать, читать, читать… Особенно последнюю неделю.
Но после стимулирования я прозрела. Осознала, что заявленное на Яхолии рабство – не древний атавизм, а вполне себе существующая часть общественного строя. Это отрезвило получше любого ведра холодной воды на голову.
И то, что вокруг меня плетутся интриги, в которых я не разбираюсь, не участвую, не знаю даже, кто поставил на меня, а кто – против. Я – пешка. Причем, я даже не понимаю, пешка ли я, которую выдвигают в дамки, чтобы потом ею манипулировать, или пешка, которую хотят подставить, чтобы в дамки вышел кто–то другой.
Сначала Рикиши вел меня привычной дорогой, как будто в библиотеку, а потом вдруг резко свернул в какую–то потайную дверь, и мы покрались темными коридорами, по которым никогда до этого не ходили. Мой сопровождающий шел, постоянно оглядываясь, прислушиваясь… Пару раз дергал меня на себя и прижимал к стенке. Я не вырывалась и не задавала дурацких вопросов. Просто или быстро шла, или замирала и старалась даже не дышать.
Наконец, мы остановились у одной из двойных дверей, и Рикиши постучал.
– Войдите, – прозвучал женский, абсолютно мне незнакомый голос, и меня быстро затащили в большую залу. Единственное, что я успела разглядеть, это то, что все было в голубых тонах, и это не спальня. Но и не столовая, – стола не было. Скорее комната отдыха, огромная такая… С диванами и креслами вдоль стен, картинами и статуями. А в центре комнаты стояла леди Марими.
Рикиши сразу же опустился на колени прямо возле двери и застыл, уставившись в пол. Я же, придя в себя от неожиданности, изобразила местный поклон низшей аристократической ветви – верхней: прижала левую руку к груди и склонила голову.
– Что привело тебя ко мне? – у леди Марими и голос был какой–то неживой, чем–то напоминающий звон хрусталя.
Я вопросительно посмотрела на Рикиши. Меня сюда привело не что–то, а кто–то, но этот кто–то стоял на коленях и старательно делал вид, что его тут нет. Вздохнув, я поняла, что отмазываться придется самостоятельно.
– Я хочу понять, в какой игре меня используют, а еще познакомиться с Алисой.
– Хорошие желания, похвальные, – прозвенела Марими. – Про интригу я тебе ничего рассказывать не буду, она тебя не касается…
– Как это «не касается»?! – возмутилась я до глубины души. – Очень даже касается.
– Когда взрослые играют, дети не должны мешать под ногами, – и пока я хватала ртом воздух от возмущения, потому что меня уже давно никто не называл ребенком, эта старушка продолжила: – Не волнуйся, если ты оправдаешь мои надежды, я о тебе позабочусь.