…а бес в ребро! - стр. 8
– С тобой всё ясно. Чаю нальешь?
– Пойдем!
Гостиная переходила в большую кухню. Они прошли туда. Рядом с плитой к стене были прикреплены пять пластмассовых женских грудей с краниками. И над каждой надпись: заварка, сироп, молоко, сливки, какао…
– Это у тебя что-то новое.
– На той неделе прикрепил – приятно лишний раз потрогать. – Встал в позу и произнес: – Их бин алле лыбн а гройсер ловелас! Понял, как я себя назвал?
– Что-то вроде: «Я – большой ловелас».
– Верно.
– Это на немецком?
– На идише. Они похожи. Одни говорят, что идиш – это исковерканный немецкий, другие – что немецкий – это испорченный идиш. Мне плевать на эти формулировки, на нем говорили бабушка и дедушка, когда хотели, чтоб я не понял, о чем они говорят. А я уже знал много слов, но виду им не показывал. Например ругательства: «Киш мир ин тухес!» – «Поцелуй меня в попу!»
– Так ты хорошо знаешь идиш?
– Наоборот: я хорошо не знаю идиш. Но еще лучше я не знаю иврит. Поэтому я и с израильтянами говорю по-русски. До сих пор на всех моих лекциях меня синхронно переводят… Пойдем, я покажу тебе свой новый письменный стол.
Они поднялись в кабинет, заставленный книжными шкафами. Между ними, на стенах, висели несколько картин. У окна располагался большой письменный стол с гнутыми ножками и вензелями. Рядом, прислоненная к одному из шкафов, стояла картина в резной раме. На ней была изображена полнеющая женщина в туго облегающем купальнике, выходящая из воды.
– Ты купил новую картину?
– Это подарок Вайцмана.
– Какого Вайцмана?
– А, ты же ничего не знаешь. Это Слава Макарченко.
– Его я знаю. Хороший художник.
– Хороший. Но две его выставки прошли неудачно, ни одну картину не купили. Он был очень расстроен. Тогда я предложил ему поменять фамилию, как это принято у евреев, если дела не клеятся. Он послушался и на всех новых картинах подписался Вайцманом.
– Почему Вайцманом? Кто это?
– Фамилия бабушки его жены, она была преуспевающей портнихой.
– И что было дальше?
– Выставка, успех. Четыре картины купили японцы, а три – англичане, и знаешь для кого? В королевскую коллекцию!.. Вот, он в благодарность за идею подарил мне эту красотку.
– Ты хотел сказать: толстушку.
– Есть поговорка: женщины не толстеют, они расширяют территорию любви!.. Она меня вдохновила, я написал первые четыре строчки от ее имени.
Он встал в позу и с выражением процитировал:
Ну как?..
– Неплохо.
– Видишь, и стихи у меня пошли… А всё он! – Он кивнул в сторону письменного стола. – Правда, красивый? Старинный! На рынке купил. Не удержался. Потом узнал, что это – стол писателя. И понял, что и мебель бывает заразительной. Почувствовал какой-то внутренний зуд, захотелось писать: рассказы, стихи, киносценарии.