90-е: Шоу должно продолжаться - стр. 13
Кто я такой, чтобы точно знать, как должно быть на самом деле? Может быть, в тот момент, когда на вопрос военкома «В каких войсках я хотел бы служить?» я решительно выпалил: «В ВДВ!», я на самом деле незаметно нажал на кнопку «Save game». А когда взорвалась эта злополучная граната, сохраненка сработала, и вот я здесь. Не во сне, не в коме. Глазами вижу. Ноздри все еще тревожит запах омлета с картохой и ливерной колбасой. В животе урчит от голода. Боль под черепом уже вроде успокоилась, но нет-нет, да напоминает о том, что вчерашний портвейн, или что там за шмурдяк был в тех бутылках, вливать в себя совершенно не стоило. Спина вот еще чешется, кажется, мне давно пора в душ. Куда уж реальнее-то? Ну, разве что теперь я тощий длинноволосый говнарь с незнакомым лицом. И, кажется, должен уметь играть на гитаре.
– Вова, с тобой все в порядке? – тревожным вопросом вклинилась в мои размышления Татьяна Анатольевна.
– Просто задумался, – ответил я и отлип от окна. Хрен с ней, с гитарой, вот что. Проблемы нужно решать по мере поступления.
***
Где-то через час наша патлатая компания оказалась на улице. Астарот порывался уйти раньше, но в Татьяне Анатольевне вдруг взыграли материнские инстинкты пополам с благодарностью, так что она буквально заставила нас выхлебать по чашке чая с печеньем под застольные разговоры на актуальные темы. Волновали маму Астарота вещи самые разнообразные – начиная от рецепта салата из зеленых помидор от главбухши Зинаиды Степановны, заканчивая убийством Талькова. Которое как раз случилось чуть больше недели назад. Что было особенно трогательно, что волновала смерть звезды ее в том контексте, что сынуля тоже думает, что он музыкант. А это, оказывается, может быть делом таким вот опасным. И что «может за ум возьмешься, Саша, и в институте восстановишься? Я с Григорием Ивановичем поговорю»…
Астарот промычал невнятное, и все мы принялись спешно собираться, чтобы замять неловкость этого завтрака.
Печеньки с чаем слегка притупили голод. Когда мы одевались, методом исключения я понял, что мои вещи – это почти новенькие армейские берцы и куртка, сшитая из кусочков черной кожи. В правом кармане – связка ключей с брелоком из красной стекляшки, обмотанной медной проволокой. А в левом звенела металлическая мелочь и шуршала пара бумажек. Надо же, говнарь, отзывающийся на кличку «Велиал» вчера умудрился пропить не все до копейки!
– Слушай, Саша, то есть, тьфу, Астарот, в смысле, – торопливо трещал Бельфегор, размахивая руками. – А давай сегодня сыграем «Бей, Сатана, бей!» вместо «Тяжелой поступи ада», а?