90-е: Шоу должно продолжаться – 8 - стр. 23

Я слушал «ангелочков» и не отсвечивал. Творческий процесс меня всегда завораживал. Непредсказуемая штука. «Ангелочки» бывало спорили, срываясь на крик с угрозами и шантажом, то сбивались в тесный кружок и обсуждали идеи заговорщическим шепотом и хихикали над только им понятными шутками, а то вот так, как сейчас. Прокручивали первую запись песни уже в десятый раз и задумчиво изрекали что-то…

Больше всего я смотрел на Кирюху. Это он у нас музыкальный гений, от его мастерства и чутья зависит финальный результат. Теперь, к счастью, это признал даже Астарот. И перестал вибрировать каждый раз, когда Кирюха открывал рот.

Что ж, прогресс.

– Давайте вариант с шагами и проигрышем запишем, да? – Кирилл преданным взглядом посмотрел на Астарота. Тот с важным видом кивнул, и «ангелочки» снова удалились за стекло.

– А я не понял, что они напрягаются, – раздался от двери незнакомый мужской голос. – Отличная же песня. Прямо вот в душе что-то отзывается…

– Привет! – я помахал рукой с дивана и оглядел гостя. Это был мужик лет сорока, простецкий такой, в обтерханных джинсах и футболке. Ну, то есть как, джинсах… Синих штанах, типа болгарской «Рилы».

– Я Семен, – представился он и присел рядом со мной на краешек дивана. – Работаю тут, сегодня вот ночная смена. Максимка вроде раньше с другими музыкантами тут бывал. Но тогда мне не нравилось, что они пели. Заунывно как-то, заумно. А эти хорошие. А тебя как звать?

– Вова, – представился я и пожал протянутую руку.

– Тоже музыкант? – спросил он. – А чего не играешь?

– Ну, почти, – усмехнулся я. – Руку повредил, теперь вот на скамейке запасных.

– Сочувствую, – покивал Семен и потянул из кармана мятую пачку сигарет. Я мысленно вздохнул и подвинул к нему ближе тяжелую металлическую пепельницу. Курить здесь было можно, к сожалению.

– А можно еще раз поставить? – спросил Семен.

– Чуть позже, – покачал головой я. – Сейчас парням нельзя мешать.

– А, ну ладно тогда, – вздохнул Семен. – Я тут еще посижу, ладно? Я тихонько.

– Нет проблем, Семен, – улыбнулся я.

– Как там в вашей песне было… – он выдохнул клуб сизого дыма. – «Я на пустом лице нарисую страсть…» Слушай, Вовчик, а можешь мне на кассету песню записать, а? Прямо в душу она мне запала… Я так-то вообще скромный и тихий, обычно меня не видно и не слышно. Но тут прямо не удержался. Очень уж хорошо!

«Вот тебе и никакая песня», – подумал я.

– Да не вопрос, Семен, – сказал я. – Где-то тут валялись пустые болванки…

– Болванки? – переспросил он с недоумением.

– Ну, в смысле кассеты, – я мысленно чертыхнулся. Как-то автоматически называл любой носитель болванкой. Даже не задумываясь, откуда взял это слово.