6000 миль по рекам дикой Африки. Том II - стр. 15

По прибытии нас к дворцовым воротам или «секикинфада», посланец эмира вышел из группы придворных, собравшихся в тени распускающегося дерева, распахнул двери дворца и удалился, чтобы сообщить эмиру, что я пришел. Вскоре эмир вышел, чтобы поприветствовать меня. Ему предшествовал его «догари» или палач, который кричал хриплым голосом пустые дифирамбы своему королю; говоря, какой это могущественный правитель и какие большие дела и подвиги тот совершил. «Алкали», или главный судья, стоял рядом с эмиром, а вокруг него стояли исламские священнослужители и советники, составлявшие большую свиту.

Эмир пожал мне руку, и мы прошли внутрь, проходя через большой, высокий зал с крышей из засохшей глины. Затем мы прошли через внутренний двор и переднюю камеру в комнату, где слуги эмира усадили его на подстилку из шкур. Он продолжил разговор, обращаясь ко мне, как «Большой белый человек из-за моря, пустившийся в долгий путь», и «Большой человек с двумя большими лодками и многоголосой трубой (граммофоном)». Мне понравился намек на граммофон, поэтому я спросил его, хочет ли он услышать трубу, на что он с жаром ответил «Да». Затем граммофон был принесен и приведен в действие с самым приятным эффектом, потому что обычно суровое лицо эмира расслабилось, и он был увлечен музыкальным ансамблем, и голосами, поющими песни в незнакомой ему гармонии. Он был очень впечатлен, когда в ответ на его вопрос я сказал, что не получаю деньги от короля, и совершаю путешествие за свой счет. Это, похоже, сильно подняло мой авторитет в его глазах. Он, видимо, очень хорошо был информирован о продвижениях отрядов экспедиции, и мне кажется, что он заранее имел беседу с моим проводником и запомнил детали наших путешествий, прежде чем дать мне аудиенцию. Я осмелюсь сказать, что информация также просочилась через его слуг от «боев», которые всегда ведут себя в новом городе, как глашатаи, хвастаясь и хорошо зная по опыту, что чем больше «поднимут репутацию» своего хозяина, тем большее значение будут иметь сами в глазах местных жителей.

На следующий день эмир пришел ко мне, чтобы нанести ответный визит. Он ехал во главе отряда, состоящего из сорока всадников, его охранников и оркестра наездников с длинными трубами и барабанами. Трубы, называемые «аллигатами», издавали довольно красивые звуки низкого тона, и немного напоминали волынки, но сами исполнители играли музыку, которая напоминала победные фанфары, перемежающиеся с панихидной темой.

Предполагалось, что эмир тайно враждебен британскому господству; что очень естественно, глядя на него, завоевателя по своей природе, свирепого истребителя и правителя, который когда-то обладал непоколебимой властью над людьми и жизнями тысяч рабов. Но теперь он лишен могущества и боится, наряду с другими, более слабыми правителями, которых он презирает и давно бы сожрал, если бы мы не надели на него намордник.