541-я - стр. 12

А в одну из ночей к ней вместо женщины пришел мальчик. Во сне ему было три или четыре года. Точно возраст у ребятишек она определять не умела. Важно было то, что ребенок мог уже хорошо разговаривать. Он подбежал к Юльке, вернее к ее образу во сне и бросился обнимать за шею со словами:

–Здравствуй, мамочка! Я рад, что скоро мы с тобой увидимся!

– Здравствуй, Ванечка! – ответила ему Юлька из сна, тиская в объятиях и целуя темную вихрастую макушку.

– Значит, меня будут Иваном звать? – улыбнулся малыш.

На последнем УЗИ доктор подтвердил, что у нее будет мальчик, поэтому она решила, что он станет Ванечкой. С этим проблем не возникло. Вдруг малыш задал вопрос, на который наяву ответа у нее не было:

–Мама, а какое у меня будет отчество?

Матери-одиночки обычно дают отчество детям по имени биологического отца ребенка или по имени своего собственного родителя. Как звали в реальности папу, Юлька не знала. Отчество «Сергеевна» ей придумала Розалия Назиповна. А как звали того, кто сотворил ей это чудо, она даже не догадывалась. Поэтому и во сне девушка растерялась:

– Я не знаю!

– Тогда я буду Александровичем! Ты, мамочка, не возражаешь?

– Иван Александрович? – задумалась Юлька из сна. – Что ж, звучит красиво. Я не возражаю. Но почему ты выбрал именно это имя?

– Я хочу дать подсказку моему папочке. Пусть он тоже узнает, что у него есть я!

Хотела ли Юлька дать подсказку «папочке»? Скорее она хотела плюнуть в его наглую рожу или съездить по ней кулаком. Беда была в том, она не знала, где эту самую рожу искать и как ее узнать. И лишь глазенки сыночка необычного сапфирового цвета что-то смутно ей напоминали.

Проснувшись утром, девушка погладила себя по ставшему очень объемным животику и прошептала:

– Здравствуй, Иван Александрович!

И в этот момент ее скрутила резкая боль, а по ногам потекла непонятная жидкость.

– Вот и началось! – только и успела подумать она.

***

Юлька думала, что готова ко всему. Но те девять часов непрерывной боли и ощущение того, что тебя просто ломает пополам, практически лишили ее сил. Акушерка внимательно прощупала готовящийся к выходу плод и коротко бросила:

– Крупненький, а таз узенький. Дай Бог, сам пройдет!

После этой небрежно брошенной фразы, в мозгу девушки засела только одна фраза:

– А если не пройдет?

Во время приступов боли она успела проклясть всех: и неизвестного папашу, и весь мужской род, и такое несправедливое распределение ролей в человеческом мире. Но когда к ее груди приложили сверток с копошащимся малышом, она забыла про все на свете. Ванечка показался в тот миг самым красивым, самым желанным ребенком на свете.