48 часов - стр. 3

В машине пахло дорогим парфюмом и сигаретами. Курить захотелось в тот момент, как услышала его повелительный тон. Но попыталась сдержать себя. Не время. С каждой минутой боялась все больше, раздражаясь от своей абсолютной беспомощности. Что ему от меня надо?

Обошел машину и сел за руль. Движок легко подхватывал малейшее давление педали газа. Это чувствовалось. Ощущала приятную тягу, заставляющую вжаться в бархат черной кожи сиденья, когда спидометр перевалил за сотку.

Позволила себе расслабиться на несколько секунд. Не больше. Слишком подавляющей была аура Графа Владислава, слишком бескомпромиссной. Не оставлял выбора. Подчинял. Не прилагая особых усилий.

Небрежно вынул из кармана черной кожанки какую-то вещь и бросил на панель. И тут меня накрыло. Армейский жетон. С гравировкой. Тот самый. Что сломал мне жизнь…

Три года назад.

В углу гаража стопкой были сложены старые покрышки. Запах пыли и резины затмевал другие, менее резкие запахи в этой части автосервиса.

Ноги затекли, но я боялась пошевелиться, тем самым выдав себя.

Их было трое: один, их лидер, стоял напротив отца и о чем-то тихо говорил, двое других, бритоголовые амбалы, терпеливо ожидали приказа черноволосой мрази.

Отец что-то ответил и повесил голову. В следующую секунду его отбросило назад ударом кулака. Столбы даже не пошевелились, а я едва сдержала крик, когда увидела, как стремительно мудак дернул рукой и огромный кулак врезался в челюсть бати, который тут же сжался на полу, закрывая голову руками.

Черноволосый тип склонился к отцу, презрительно чеканя слова, а потом бросил на землю какой-то предмет и исчез. Следом за ним на выход направились его цепные псы.

Дождавшись, когда банда скроется и послышится визг шин отъезжающего автомобиля, я торопливо выбралась из укрытия и подбежала к отцу.

Тот неловко поднялся с земли и, пошатываясь, принял сидячее положение. Из губы сочилась кровь, на лице выступили крупные капли пота. Он выглядел подбитым псом, и у меня засвербело в носу.

– Сука, гондон конченый! – Пропустила мимо ушей ругательства отца и направилась к раковине. Намочив край полотенца, подала то ему, чтобы приложил к разбитой губе. – Ненавижу тварь!

Полотенце, до этого бережно мной выстиранное, было отброшено в грязную масляную лужу, туда, где располагался подъемник для машин.

Вздохнула и отошла, пряча тревогу за раздражением.

Он всегда был таким. Вспыльчивым. Резким. Грубым. Но он мой отец, так что…выбирать не приходится. Тем более матери у меня нет.

– Собирай вещи, завтра поедешь к тётке в Красного