39-й роковой - стр. 81
Его веру в победу рабочего класса покрывают аплодисменты. Делегаты бурной овацией и криками стоя приветствуют товарища Сталина:
– Ура!
– Да здравствует товарищ Сталин!
– Великому Сталину – ура!
– Нашему любимому Сталину – ура!
Он так же медлительно и спокойно сходит с трибуны. Первое заседание партийного съезда объявляется закрытым. Возбуждённые, взволнованные делегаты расходятся весело ужинать и отдыхать, а его рабочий день продолжается. Он возвращается в свой кабинет. На столе его ждут донесения разведки и вечерние новости, переданные мировыми агентствами. Положение пока не меняется. Это не удивляет его. Обыкновенно бандитские нападения совершаются по ночам. Он поднимается к верхним полкам и раскрывает «Мои воспоминания» генерала Брусилова. Они соответствуют его тревогами и размышлениям. Он читает:
«В каком же положении находилась к этому времени наша армия и в какой степени боевой готовности в этот момент оказалась Россия?..»
Ему не надо напоминать, что царская армия не была готова к войне. Ему необходимо понять, какие ошибки допущены были тогда, чтобы не повторить их теперь. Он перебрасывает страницу:
«Возникли, по свойству характера молодого царя, колебания то в ту, то в другую сторону, а новый военный министр Куропаткин не был достаточно настойчив в своих требованиях, не получал достаточных кредитов и старался лишь угодить великим мира сего, хотя и в ущерб делу…»
История всегда поучительна, для того, кто знает её и умеет учиться на опыте прошлого. Поразительно, как мало изменилось за двадцать пять лет. Давно нет царской власти, тихо и незаметно скончался генерал Куропаткин, на дворе Советская власть, а Ворошилов, нарком обороны, точно так же не просит увеличить кредиты и соглашается чуть не с любым предложением, кто бы ни сделал его. Жизнь меняется быстрее, чем меняются люди, тоже естественный, непреложный закон.
«Несбыточные и непродуманные миролюбивые тенденции привели к фатальной для нас Гаагской мирной конференции, которая лишь связала руки и затормозила наше военное развитие, тогда как Германия продолжала энергично укрепляться…»
Именно этой фатальной ошибки он не должен, не имеет права совершить и не совершит, сколько достанет сил.
Секретарь тихо входит и прерывает его: сообщения телеграфных агентств носят прежний характер. Перед избирателями в Лондоне с большой речью выступил Сэмуэл Хор, министр внутренних дней, консерватор, из самых махровых. Большой оптимист. Заверил, что Англия и Франция ни на кого не намерены нападать, что фюреру должно быть очень приятно. Напомнил, что Германия и Италия неоднократно подтверждали свою приверженность делу мира. С пафосом провозгласил: