365 дней тоски - стр. 48
Я стучу кулаками по кровати, и тут же раздается жёсткий стук в стену.
– Сам заткнись, кретин! – кричит мой сосед, и я чувствую прилив ностальгии по отношению к своим соседям сверху, которые так часто обсуждали место, в котором стоит оставлять носки, и невыполненные обязательства по мытью полов.
День сто двадцать четвёртый.
«Зачем ты здесь? – спрашиваю я свой материализовавшийся рассудок. – Не «зачем?», а «почему?» – ядовито замечаю я, обращаясь к самому себе.
– Почему я здесь?
В голосе моём недоверие даже в обращении к самому себе, и это правильно, ведь рассудок жестоко шутит с моим просевшим восприятием.
«Потому что ты ищешь идеал!» – «Я» откровенно ржёт надо мной…
– Но почему я вижу себя… то есть, тебя?! – мой голос срывается на крик шёпотом… я вынужден удерживать в мыслях своих вечно выясняющих отношения соседей сверху, дабы не забывать, что я здесь, в гостинице, не один.
«Потому что ты не можешь НЕ видеть меня!» – вновь жуткий смех меня, обращённого ко мне.
– Почему ты не даёшь мне уснуть? – спрашиваю я, обращаясь к себе.
«Потому, что не хочу спать», – отвечает рассудок и разваливается на стуле.
– Но я хочу! – вновь срываюсь на крик шёпотом, после чего озираюсь по сторонам.
«Какой ты зашуганный… маленький мальчик!..» – рассудок насмехается. Уже даже психоз отказывается терпеть столь наглое вмешательство в личное пространство.
«Всеки…»
«Ударь».
«Порви на части!»
Психоз пробивается сквозь рассудок, через мои собственные мысли, и призывает меня убить меня самого.
– Заткнитесь! – взрываюсь я, всё же срываясь на крик.
Ещё через минуту стук в дверь прерывает состояние персонального помешательства.
– На вас поступило несколько жалоб. Согласно политике нашего заведения, мы вынуждены отказать вам в дальнейшем оказании услуг. Просим самостоятельно покинуть гостиницу, – прилизанный, улыбчивый, совершенно отвратительный своей радужностью халдей вызывает у меня рвотный позыв. Ещё через минуту меня выбрасывают на улицу.
«Второй раз в жизни ты побывал в невесомости!» – смеются психоз и рассудок.
День сто двадцать пятый.
Я кашляю кровью уже две смены. Осталось совсем чуть-чуть – и я покину этот пепельный и пыльный Хельхейм… этот пышущий сероводородом и пламенем Тартар… этот украшенный стучащими и грохочущими сталактитами-станками, гудящий и скрипящий тормозами сталагмитов-кран-балок Миктлан. Ещё чуть-чуть – и на встречу со мной придёт великий поэт Вергилий и поведёт меня навстречу тем, кто был до меня, и тем, кто ещё будет… Ещё немного – и моё нутро разорвётся в клочья от донимающего меня кашля!