33 несчастья для математика - стр. 54
Татьяна Михайловна переводит озадаченный взгляд с наших рук на лицо сына. Отложенные приборы негромко звякают по тарелке, а сама она кладёт подбородок на сцепленные пальцы рук. При этом Шестинский-старший продолжает тратить время обеда на толстую книгу в чёрном переплёте. В ней явно происходит что-то поинтереснее нашего разговора.
— А разве тебе можно?.. — она не договаривает, но всё понятно и так.
— Мне всё можно, — со смешком отвечает Глебов, — особенно если сильно хочется. — Наклонившись к моему уху, он шёпотом добавляет: — Правда, ведь Маш? Улыбайся, пока мама не подумала, что я тебя заставил.
И я улыбаюсь, пытаясь вообразить на месте Татьяны Михайловны собственную маму. Вот только моя мама — доктор психологических наук и проницательности в ней больше, чем во всех Шестинских вместе взятых. Стоит представить, что бы она сказала в ответ на этот цирк, становится плохо.
Представить Артура? С ним улыбка выходит слишком глупой, но, в принципе, умную я из себя строить и не планировала. Здесь точно нет.
— Маша, и как вам Илья в качестве преподавателя?
— Слишком требовательный. — А вот здесь не вру. — Иногда жёсткий, но всегда справедливый.
— Весь в отца, — одобрительно качает головой Татьяна Михайловна.
Повернувшись к Глебову, я вижу, что его взгляд заледенел, хотя улыбка осталась всё той же. Да что у них такого стряслось, раз откаты приходят до сих пор?
— У вас очень красивый дом, — забыв про обед, который всё равно не лезет, я перевожу огонь на себя. — Столько натуральных материалов и такой невероятный дизайн.
— Да бросьте, Машенька, — притворно отмахивается Татьяна Михайловна, — какой дизайн! Расставила всё, как хотелось, вот и вышло, что вышло.
— То есть вы сами обставляли такой большой дом? — ахаю я. И тоже не вру, потому что домина огромный, мне бы никакого терпения не хватило им заниматься.
— Сама, — потянувшись, она накрывает моё запястье ладонью. Морщинистой, с небольшим пигментным пятном, наполовину скрытым длинным рукавом, и с простым обручальным кольцом на пальце. — И мне очень приятно ваше восхищение! От мужчин ведь не дождёшься.
Не дождёшься, да. Поначалу, курсе так на втором с половиной, я всё время выпендривалась, писала сложные, но красивые и эстетичные алгоритмы, а вот этот, который справа, всё время качал головой и требовал упростить. «Минимум телодвижений, максимум пользы», — говорил он.
Кто бы тогда знал, что сейчас я буду сидеть, с двух сторон заключённая в Шестинских, как в кандалы.
— Я никогда не видела ничего подобного. — Врать, вообще, некрасиво. — А садом тоже занимаетесь вы?