33 несчастья для математика - стр. 44
— Глеб, — оборачивается она к мужу, ободряюще приобняв меня за плечи, — познакомься с Машенькой.
Высокий седой и подтянутый мужчина в коричневых вельветовых джинсах и светлом пуловере переводит на меня тяжёлый жёсткий взгляд. И надо бы стерпеть, но я всё равно вздрагиваю, враз почувствовав себя жалкой и никчёмной. Объятие Татьяны Михайловны становится крепче, и вместе со мной она делает шаг вперёд.
— Рад, — коротко и вряд ли счастливо отзывается Глеб Ильич. Пусть многое без очков мне просто не рассмотреть, но глубокую горизонтальную морщину на лбу и две вертикальных между бровями не заметить невозможно.
Боже, да он вмиг нас раскусит!
— И мне очень приятно. — Должно быть если не радостно, то дружелюбно, но выходит слабый писк.
— Отец, мы бы хотели отдохнуть после перелёта, — в тон родителю сообщает Глебов и снова берёт мою ладонь, вырывая из материнских объятий и переплетая наши пальцы.
Фух! Пусть лучше соблазнительный, но знакомый Глебов, чем незнакомые и непонятные родственники.
— Конечно, Илюш! Ваша спальня уже готова. — Глебову достаётся новый увлажнённый взгляд и нежное прикосновение к щеке, а мне плевать даже на «ваша», лишь бы ускользнуть от холодного препарирующего взгляда.
Где обещанная валерьянка?
— Я провожу. — Последний раз коснувшись его плеча, Татьяна Михайловна разворачивается к выходу из гостиной.
— Марина Евгеньевна с этим прекрасно справится, — звучит у неё за спиной тяжёлым намёком, меня придавливающим словно гранитной плитой. Тонн так в несколько.
До этого настолько тёплые родственные отношения я встречала разве что в драматических сериалах.
— Я слишком давно не видела сына, чтобы упустить даже эти пару минут. — Жёстко отвечает Татьяна Михайловна мужу, не повернув головы.
Что здесь, вообще, происходит? Это точно та женщина, которая только что обнимала меня как собственная мать?
— Идём, Машенька, я всё тебе покажу. — Точно та. Секундная вспышка никак не отражается на отношении ко мне и, взяв под руку, Татьяна Михайловна увлекает меня вперёд Глебова, объясняя, рассказывая и показывая.
***
— Ты знаешь, что ты чудо?
Подняв взгляд, я устало улыбаюсь Глебову, только что захлопнувшему дверь спальни за собственной матерью. Нашей спальни.
— Не смешно.
— А кто смеётся? — Глебов подходит ближе, присаживаясь передо мной на корточки. Стоило Татьяне Михайловне выйти, и я без сил осела на кровать. — Ты великолепно держалась.
Ага, потрясающе просто. Стоит вспомнить взгляд его отца и передёргивает.
— Можно я уже пойду спать? — спрашиваю со вздохом. — Или сегодня у нас есть ещё какие-то сверхважные дела?