29 отравленных принцев - стр. 9

– Штору едва не оборвал, – сказал Лесоповалов, – она только на двух крючках держится. Хватался, наверное, за нее. Пьяный или накололся. Запутался, споткнулся – тут у двери порожек, вылетел в лоджию, цеплялся за шторы, потащил ее с собой, потерял равновесие, перегнулся через ограждение – и вниз…

– По-твоему, какого он роста? – спросил Никита.

– Он выше меня. Примерно метр восемьдесят… шесть.

Никита подошел к ограде лоджии, померил.

– Возможно, все так и было, как ты говоришь. Высокий рост мог сыграть роковую роль, – сказал он. – Сталкивать его отсюда никто не сталкивал. В квартире он был один. Значит, упал сам, только вот…

– Что?

– Почему лампа-то на полу? Стол, подставка перевернуты? Мы грохот слышали – это, наверное, как раз лампа упала. Зачем он вещи-то бросал?

– Ну, пьяный или обкуренный. Ошалел! В невменяемом состоянии мог на вещи натыкаться, опрокидывать.

– В невменяемом, говоришь? Знаешь, Костя, я бы, помимо вскрытия, провел тут комплексную химическую экспертизу. Биохимическую, – сказал Колосов. – Ну хотя бы для того, чтобы нам с тобой было ясно, какое вино он перед этим пил и чем ширялся.

– Ладно, сделаем, о чем разговор? – Лесоповалов послушно кивнул.

Как только он укрепился в мысли, что убийством тут, скорее всего, не пахнет, он заметно повеселел. В тихих Столбах убийств не любили. От них только лишняя морока.

Ночью Авроре снова снилось море – зеленое, искрящееся солнечным светом. И песок пляжа был обжигающе горячий. Такой же, как там в пустыне во время сафари на джипах – она вышла из машины, поднялась на бархан и даже сквозь подошвы кроссовок ощутила, какой он огненный – песок.

Это было тогда – во время поездки в Марокко. Это было сейчас – во сне.

Сны – продолжение наших мыслей. Аврора часто думала об этом. Ей особенно остро хотелось снова поехать туда – одной, без детей. И увидеть все то, что в последнее время так часто воскресало во сне: фиолетовую гряду Атласских гор на горизонте, белые шапки вечных снегов, красные глиняные стены старого города посреди пустыни, тенистые извилистые улочки, где в полдень не услышишь человеческого голоса, а только воркование голубей, ту сумрачную лавку торговца сувенирами, где восемь лет назад они с мужем купили для первой своей квартиры забавный мавританский столик и медную лампу, в которой жил джинн.

Ничего этого уже не было с Авторой сейчас – ни квартиры, которая была продана, потому что они переехали всей семьей в огромный дом в подмосковной Немчиновке, ни мавританского столика, разбитого в щепки, ни лампы, ни джинна – он умер в заточении, так ни разу и не показавшись, ни мужа…