2 половинка - стр. 55
Хорошее вступление, ничего не скажешь, и главное − многообещающее. Что значит нам? Куда уходить? И почему, собственно, срочно?
− Дан, твоя жизнь в опасности, − шепчет.
− Тоже мне новость, − фыркаю.
Дёрнулась, желая освободиться. Голова идёт кругом от его близости. Прямо как когда-то давно, и та-ак хочется ощутить его руки на своём теле, прикосновение горячих губ, услышать хрипловатый от возбуждения голос… Так, Лейка, возьми себя в руки! Очередная попытка вырваться… Да какое там! С этой горой мышц разве поспоришь? А он, словно не замечая моих трепыханий, произносит:
− Отец здесь. Ты говорила, есть способ бежать…
Наверное, эти слова должны были что-то означать для Даниэлы, вот только я − не она! Чей отец? Зачем бежать? Куда, в конце концов? Насчёт опасности сомневаться не приходится, с момента возвращения не отпускает ощущение, словно за мной неустанно следят. И рысенька часто нервничает, даже еду обнюхивает, прежде чем я хоть крошечку в рот возьму.
Отец… Отец… Явно не мой же, ибо оба мертвы. Выходит − его?
− Так что там с твоим отцом? − взирая на незваного гостя, уточняю, хоть и понимаю, что это бред: что прозябающему в долгах хлебопашцу от меня может быть надо?
− Он сейчас здесь. Я его видел…
− Рассел? Здесь? Кто его во дворец-то пустит, да ещё и ночью.
− Да не Рассел… − отмахнулся Ренар, словно я глупость сказала.
Молчу. Рыська у ног трётся, может сказать что-то хочет, да не может? Мой не сложившийся жених нервно переминается и явно чего-то ждёт.
− Дан, что с тобой? Неужели после болезни до сих не всё вспомнила?
Что тут скажешь? Пожимаю плечами. А Ренар наклоняется, его губы становятся ближе, горячее дыхание обжигает кожу, вызывая бурю эмоций. С трудом сдерживаю прорывающуюся наружу дрожь. Упёрлась ладошками в его грудь, пытаясь оттолкнуть.
− Я не собираюсь орать на всю округу, − шепчет. − Знаешь ли, и у стен уши есть.
− Ур-р-р… − раздаётся снизу.
Ну и как это понимать? Сговорились? Но, делать нечего, перестаю сопротивляться, стараясь совладать с внезапно обострившимися чувствами и сосредоточиться.
− Рассел не родной мне, − тихо шепчет он, а я думаю: «и что это мне напоминает?» − Мой отец − граф Веден Леонский…
Что? С этого места помедленнее, пожалуйста. Тот самый граф?
− И как давно ты у Рассела? − стараясь казаться спокойной, спрашиваю, сама с грустью осознавая, что вместо относительного порядка в голове опять каша.
− С морового поветрия.
Так вот на чьих именинах я родилась. Но ведь Ренара все считают сыном хлебопашца… Может, его тоже похитили? Но тогда… тогда выходит… Граф не виноват? Вот только неувязка… С нами-то всё понятно − пришлые, никто и знать не знал, было ли дитя. А Рассел-то местный, в селе, у всех на виду живёт.