2 половинка - стр. 45
− Ур-р-р…
Интересно, а с чего это я опять утвердилась во мнении, что я − это я? Бр-р-р… Точнее, что это не сон? Меня от роду никогда Даниэлой не звали. Так с чего бы вдруг? К тому же! На многое можно закрыть глаза, что-то списать на действие магии, но как, будучи дома − на мельнице, я выкупила Ренара и передала себе же деньги? Вот она, главная несостыковка! Но это вовсе не означает, что это сон.
Это говорит о том… Хм… Что я неведомым образом заняла чьё-то место в этой жизни. И где же этот кто-то сейчас? И что делать, если настоящая Даниэла внезапно вернётся? Или это очередные происки матушки Катионы?
− Но хоть что-то ты помнишь? − прервала мои самокопания безымянная герцогиня.
− Что-то да… − уклончиво отвечаю, гадая, о чём стоит говорить, а о чём нет.
− Расскажи, может я чем-нибудь и помогу?
Ну и поведала я о доме в лесу. О том, что выкупила Ренара с арены, куда он за семейные долги попал. Что владею запрещённой магией, как и она, кстати. Что помню её титул, но как ни стыдно признать, понятия не имею − кем мы друг другу приходимся и как её звать. Оказалось − она моя родная бабушка по матери, а зовут её Розалинда, а для меня просто Рози. Пожаловалась, что совсем не помню родителей. Ответ был прост: отец суров, но справедлив, а мать очень похожа на меня, и они во мне души не чаяли.
− А ещё… мне кажется, что между мной и императором не всё так просто, − признаюсь. − Уж больно он «благоволит», − говорю, а про себя добавляю: «Порой аж придушить его хочется!»
− Апч-хи! − внесла свою лепту в разговор рыська.
− Императрица-то при смерти, − ответила герцогиня. − По крайней мере, так все говорят. А также молва идёт о том, что самый завидный жених в империи новую супругу себе присматривает, − намекнула она, вот только у меня об этом «самом завидном» мнение двоякое осталось.
− Из-за этого на меня так таращились на приёме? − догадалась я, и уж чего не ожидала, так того, что Розалинда совершенно не по возрасту зальётся весёлым заливистым смехом.
− Сначала, думаю, − да, поэтому. Ведь ты никогда, даже когда родители живы были, во дворце на приёмах не показывалась. Лишь дважды. Впервые ты вынуждена была посетить обязательный бал на своё четырнадцатилетие. Второй, три года спустя − по случаю твоего бракосочетания.
− Я была настолько замкнута? − уточняю.
− Я, твоя мать, ты… Учитывая наши тайны, мы просто вынуждены держаться вдали от людей. Моя сестра, вон, вообще сбежала, и до сих пор о ней ни слуха, ни духа, только и чувствую − жива ещё. Ну а меня никогда и не тянуло в змеюшник, именуемый королевским двором, − говорит, а я только улыбнулась, припомнив, как сама именно этим словом охарактеризовала собравшееся на приёме общество, но кое-что в её словах зацепило: