2:36 по Аляске - стр. 66
– Метиас, ты же знаешь, что я не умею в это играть. Сколько лет уже пытаюсь! Какой в этом смысл?
– Amada, – отец покачал головой, расстроенный, – я же сто раз объяснял! Необходимо просто собирать карты, одинаковые по масти или…
– А я согласна с мамой, – Джесс небрежно сбила локтем стопку сложенных карт и сверкнула глазами в мою сторону. – Какой смысл играть, когда вы уже давно умерли?
– Джесси! – вспыхнула я, ощутив болезненный укол где-то под ключицей недалеко от сердца. – Что ты мелешь?!
– Ничего страшного, – отмахнулся Метиас и перегнулся через стол. Только тогда я заметила, что вся его шея под вискозной рубашкой покрыта черными болячками. – Мертвецам не свойственны обиды.
– Я о том и говорю, – довольно улыбнулась Джесс.
Дыхание сперло. Болезненный укол под ключицей оказался не чем иным, как ужасом – именно его я почувствовала, когда отец вытащил из-под стола руки. Суставы торчали, вывернутые наизнанку, и все они оказались усеяны осколками лобового стекла.
– Папа, – прошептала я, и меня не хватило на большее. Его всклоченные волосы были красными от сгустков крови, застрявших в них. Метиас растерянно улыбнулся, будто его изувеченное тело вовсе не доставляло ему дискомфорта.
Я посмотрела на маму. Аквамариновые глаза остались прежними, но внешне она сделалась под стать отцу: скрюченная и искалеченная. Длинные пальцы, которые часто порхали над фортепьяно в нашем доме у озера, были переломаны. Под ее подбородком алела ровная полоса – ровно в том месте, где маме отрезал голову отскочивший капот в страшной аварии.
– Если бы не этот сон, – тихо произнесла Джесс, не сводя с меня упрямых зеленых глаз – в точности как мои собственные, только с крапинками серого у зрачка. – Ты бы хоть вспомнила обо мне?
– Джесс, – выдавила я, и мир вокруг зарябил, побелев, будто мне в глаза прыснули кислотой. Наша уютная прованская кухня начала таять. Я попыталась встать из-за стола и выронила кипу карт, почувствовав боль. Обожженные пальцы покрылись пунцовыми волдырями. По кухне разлетелись пестрые масти, окропленные моей кровью.
Джесс встала тоже. В мгновение ока она лишилась всего, что делало ее собой: лицо покрылось паутинкой чернеющих вен, шоколадные волосы полезли клоками, а губы обнажили ряд акульих зубов.
– Ты худшая сестра на свете, Джейми. Как бы я ни выглядела, ты все равно меня не узнаешь. Ты никогда меня и не знала.
Я увидела невинное лицо мальчика, перепачканного в копоти и кашляющего от смога в легких, а затем сестра нависла надо мной, обратилась банши и завизжала.
Мозолистые пальцы Криса впились в мои плечи, и он с силой встряхнул меня.