1984 - стр. 21

Уинстон ненавидел это упражнение: оно вызывало простреливающие боли прямо от пяток к ягодицам и часто заканчивалось новым приступом кашля. Медитация же вызвала наполовину приятное чувство. Прошлое, рассуждал он, не было просто изменено, оно фактически было разрушено. Ибо как мог ты установить даже самый очевидный факт, если никакого упоминания о нём не существовало нигде кроме твоей памяти? Он постарался вспомнить, в каком году услышал в первый раз упоминание о Большом Брате. Он подумал, что это, должно быть, было во время шестидесятых, однако утверждать с уверенностью было невозможно. В истории Партии Большой Брат фигурировал как лидер и страж Революции с самых первых её дней. Его подвиги постепенно отодвигались назад, всё дальше и дальше во времени, пока не оттянулись до загадочного мира сороковых и тридцатых, когда капиталисты в своих цилиндрических шляпах ещё разъезжали по улицам Лондона в огромных сверкающих автомобилях или в запряжённых лошадьми экипажах со стеклянными окнами по бокам. Не было известно, что в этой легенде правда и сколько в ней вымысла. Уинстон даже не мог вспомнить дату, когда Партия как таковая начала своё существование. Ему не верилось, что он когда-то до 1960 слышал слово Англосоц, хотя не исключено, что в Староязе оно существовало в форме «Английский Социализм», как тогда говорили, а это было гораздо раньше. Всё растаяло в тумане. Иногда, конечно, удавалось попасть пальцем прямо в конкретную ложь. Например, было неправдой, что, как заявляли Партийные книги по истории, аэропланы изобрела Партия. Он помнил аэропланы с раннего детства. Но ничего нельзя было доказать. Не было никакого доказательства. Никогда. Всего лишь однажды за всю свою жизнь он держал в руках безошибочное документальное доказательство фальсификации исторического факта. И в тот раз…

– Смит! – раздался злобный голос с телеэкрана. – 6079 Смит У.! Да, ВЫ! Наклоняйтесь ниже, старайтесь! Вы можете выполнять это гораздо лучше. Вы не стараетесь. Ниже, старайтесь! Вот это лучше, товарищ. А теперь – вольно, вся группа, и смотрим на меня.

Внезапно холодный пот покрыл Уинстона всего, с головы до ног. Но лицо его оставалось абсолютно непроницаемым. Никогда не показывай тревоги! Никогда не показывай возмущения! Один твой взгляд может выдать тебя с головой. Он стоял и смотрел, как инструкторша подняла руки над головой и – нельзя сказать, чтобы грациозно, но с исключительной точностью и усердием – согнулась и подсунула кончики пальцев рук под пальцы ног.

– ВОТ ТАК, товарищи! Я хочу увидеть, что вы все ТАК делаете. Посмотрите ещё раз. Мне тридцать девять, и у меня четверо детей. А теперь смотрите. – Она согнулась опять. – Вы видите, мои колени не сгибаются. Вы все можете сделать так, если захотите, – добавила она, разгибаясь. – Каждый до сорока пяти прекрасно может дотянуться до носков. Не у каждого из нас есть привилегия сражаться в первой линии, но мы, по крайней мере, можем поддерживать форму. Вспомните наших мальчиков на Малабарском фронте! И моряков в Плавучей Крепости! Только подумайте, что ИМ приходится терпеть. Теперь попробуйте снова. Это лучше, товарищи, это НАМНОГО лучше, добавила она ободряюще, когда Уинстон, сделав резкий выпад, достал-таки до носков с прямыми коленями, впервые за несколько лет.