1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо Железных - стр. 19

Много позже Айкмайер признался: «но действительно ли наш выстрел стал первым, я имею в виду всю группу армий «Центр» – этого я утверждать не могу!»

Лейтенант Ганс-Йохен Шмидт вместе с подчиненным ему подразделением должен был выйти к месту сбора в низине на рассвете. «Каждый боец получил по 60 боевых патронов, – сообщил он, – и приказ зарядить оружие. Напряжение достигло пика, нечего и думать было о сне». Шмидт с невыразимой отчетливостью вспоминал о доме. По радио передавали веселую музыку.

«В рейхе никто не подозревал о том, что затевается, по радио звучали бодрые танцевальные ритмы, музыка проникала в саму душу».

Реальность происходящего заставила вновь переключить внимание. «Колонна пришла в движение, автомобили потянулись друг за другом».

В Германии погода была знойной. Берлин мирно спал, хотя во всех войсковых штабах царила суматоха. Гражданское население не знало и не ведало о происходящем. «В добавление к уже циркулирующим слухам поползли новые, постепенно обраставшие все новыми и новыми деталями», – такие строки содержались в секретном отчете СС о политической ситуации в рейхе. В отчете, среди прочего, упоминалась даже предполагаемая дата вторжения в Советский Союз – 20 мая, а также о якобы готовящемся визите Гитлера в Данциг для второй встречи с Молотовым «на высшем уровне, с целью урегулировать разногласия между Германией и Россией дипломатическим путем, как это было в 1939 году». Поговаривали и о том, что в Берлине якобы формировались добровольческие отряды из латышей, эстонцев и литовцев. Слухи, как утверждалось в отчете, «в основном основывались на письмах солдат, дислоцированных у границ с СССР». 17 июня одна супруга отправила своему мужу полное безудержного оптимизма послание:

«Дорогой, надеюсь, ты получил мое письмо. Судя по твоему тону, письма к тебе не доходят. Ненаглядный мой, я не могу понять, почему. Как только я вернулась в Рейдт, так села написать тебе письмо. Это было 8 июня. Надеюсь, что оно все же дойдет до тебя. Но, Йозеф, тебе нечего печалиться, наше время еще придет. Я буду терпеливо ждать тебя».

Другая жена трагично восприняла отправку мужа на восток и теперь сокрушается, что не сможет его увидеть в желанные выходные. Она жалостливо извиняется перед ним за свое неправильное, как она полагает, поведение, она просто опустошена:

«Когда я попыталась дозвониться до тебя, женский голос сказал мне, что ты утром в половине девятого уехал. И тут у меня внутри все словно оборвалось, все это куда хуже, чем я могла себе представить. Скажи мне, с тобой тоже так, и извини за кляксы – это мои слезы!»