1917. Гибель великой империи. Трагедия страны и народа - стр. 51
Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:
«После утреннего известия о восстании полков Хабалов пытается еще оказать сопротивление, направив против восставших сводный отряд, около 1000 человек, с самыми драконовскими инструкциями. Но судьба отряда принимает таинственный характер. “Начинает твориться в этот день нечто невозможное, – рассказывает после переворота несравненный Хабалов. – Отряд двинут, двинут с храбрым офицером, решительным – речь идет о полковнике Кутепове, – но… результатов нет”. Посланные вслед этому отряду роты также пропадали бесследно. Генерал начал формировать резервы на Дворцовой площади, но “не было патронов и неоткуда было их добыть”. Это все из подлинных показаний Хабалова перед следственной комиссией Временного правительства. Куда же девались все-таки усмирительные отряды? Нетрудно догадаться: они сейчас же по выступлении тонули в восстании. Рабочие, женщины, подростки, восставшие солдаты облепляли хабаловские отряды со всех сторон, либо считая их своими, либо стремясь сделать их такими, и не давали им двигаться иначе, как вместе с необозримой толпой. Сражаться с этой плотно облепившей, уже ничего не боящейся, неисчерпаемой, всепроникающей массой можно было так же мало, как и фехтовать в тесте».
Остатки верных Николаю II войск численностью до 2000 человек собрались в Адмиралтействе, но и оттуда им вскоре пришлось отступить под угрозой обстрела пушками Петропавловской крепости.
Прокофьев Сергей Сергеевич, композитор:
«Ночью меня разбудила оглушительная стрельба, точно под самым ухом, – стреляли у нас во дворе. Затем все стихло, а рано утром прислуга подняла меня, говоря, что не то на нашей крыше, не то на соседней обнаружено присутствие пулемета и городовых, а посему сейчас производят обыски чердаков, а затем и квартир. Впрочем, нашу квартиру почему-то миновали, а на чердаках никого не нашли, и лишь один из солдат, обшаривая чердак, самостоятельно отстрелил себе палец. Я вышел на улицу. Было яркое солнце, как в день объявления войны с Германией. Массы народа запрудили улицы. Вследствие отсутствия трамваев и извозчиков, толпа заполняла всю улицу от тротуара до тротуара. Красные банты так и пестрели. Все воинские части уже перешли на сторону революционеров, и сражений больше не предвиделось».
При этом в течение дня правительство не предприняло никаких мер для улаживания ситуации.
Родзянко Михаил Владимирович, председатель Государственной Думы:
«Правительство заседало в Мариинском дворце, но никакого распоряжения, никакого распорядка, никакой попытки к подавлению в самом корне начинающихся беспорядков им сделано не было, потому что правительством в буквальном смысле слова овладела паника. Насколько велика была паника и растерянность, видно из следующего обстоятельства: при известии о движении толпы на Мариинский дворец в нем были потушены все огни и собрано некоторое количество оставшихся еще верными правительству войск для того, чтобы сопротивляться.