1812, год зверя. Приключения графа Воленского - стр. 35

– Что еще за Венстер? – буркнул я.

Голос мой прозвучал добродушно, и мосье Каню решил воспользоваться моментом в своих интересах.

– Сударь, вы не могли бы-с отпустить меня нынче-с вечером-с? – попросил он.

– Хочешь вернуться в гостиницу, проведать мадемуазель Мими? – догадался я.

– Трактирщик-с сказал, что другой такой ни в Петербурге-с, ни в Москве-с не сыщешь, – с чувством промолвил французишка.

– Жан, тебе скоро пятьдесят лет, а ты бегаешь за каждой юбкой!

– Так вы отпустите меня-с? – взмолился каналья.

– Думаю, ты сам не захочешь, – буркнул я.

Дома я спрятал газету и велел мосье Каню приготовить мыльную пену и бритву.

– Вы будете-с бриться? – удивился французишка. – Лучше-с пойти к цирюльнику-с…

– Я буду не бриться, а брить, – ответил я. – Я обещал налить тебе вина, но не сдержал слова. Вот и решил побрить тебя. В качестве компенсации.

Жан, скривив недоверчивую физиономию, приготовил мыльную пену, полотенце и бритву. Я усадил его перед зеркалом и обмотал простыней. Он настороженно вертел головой с бакенбардами и пышными усами.

– Сударь, что вы задумали-с? – волновался мосье Каню.

– Ты же собрался сделать визит к мадемуазель Мими, – сказал я, работая помазком. – Так должен выглядеть как приличный человек, а не сатир.

Я взял бритву и твердым движением удалилс бакенбарды с правой щеки.

– Что вы делаете, сударь, барин вы мой?! – взвыл каналья.

– Черт подери, Жан! Не дергайся, а то без ушей оставлю!

Мосье Каню сдался и с кислой физиономией наблюдал, как я разделался с его бакенбардами и усами. Я не слишком старался и, оставив бритву, велел Жану самому подчистить оставшиеся кустики.

– И что на вас нашло, сударь? Что за прихоть такая-с?!

– Ты должен непременно сменить платье, – сказал я. – Вот куда твое «р» грассирующее деть, ума не приложу. Самое лучшее, чтобы ты в ближайшее время держал язык за зубами.

– Да что-с стряслось, сударь? – едва ли не плакал Жан.

Он привстал со стула и, вытянувшись к зеркалу, подчищал бритвою подбородок.

– Этот пан Гржиновский, – промолвил я. – Он сидит там, в гостинице, с ножом под лопаткой.

– Как? – безразличным тоном переспросил французишка.

– С ножом под лопаткой, – повторил я.

Смысл сказанного дошел до Жана. Он плюхнулся на стул и воскликнул:

– Как?! Вы убили-с его?!

– Тише! Тише! – возмутился я. – Кто его убил, еще не придумали. Но тебя там очень хорошо запомнили.

– А-а… э-э,.. – протянул мосье Каню.

– Сам виноват, нечего было чаевыми разбрасываться! И это твое картавое «р»! – объяснил я.

– Эх, сударь, я столько лет вам служу-с! А вы?! Вечно вы надо мною шутить изволите-с! – завел старую шарманку Жан.