168 часов до Парижа - стр. 4

– И что с того? Полная глупость. Это самое малое, что я могу для него сделать.

– Послушай, Серафима, всему есть предел. Ты что хочешь? Выражайся яснее.

– Да уж куда яснее. У Пешкова идея есть, он рабочим мечтает помочь. Это ведь он написал: «Пусть сильнее грянет буря!». А ты эксплуататор.

– Твой любимый Чехов его «Песню» обозвал набором трескучих фраз. Не понимаю, что ты в этом хлыще нашла? Данко из купеческой лавки? Шёл бы в театр, там ему и место, однако ж нет, в бунтовщики записался. Сам работать не хочет и других подбивает. Мне надоело выкупать его из полиции, довольно! И на «Искру» больше не проси. Ты только вспомни, какую бойню в Москве устроили! Не желаю оплачивать этот безобразие.

– Слушай, Морозов, с тобой очень трудно. Тебе не говорили?

– Много раз и неоднократно, однако ж, вот я здесь, а оне вон там за дверью с протянутой рукой.

– Гадость придумал. Этак и про меня можно сказать.

– А что нет? Чем ты лучше? Вон и браунинг себе завела. Ещё неизвестно для чего.

– Ах так! Ну, и сиди тогда здесь один, как биндюжник. Очень даже что и похож, только в костюме.

Обиженная хамским обращением Серафима выскочила, хлопнув дверью. Через минуту со двора раздался клаксон локомобиля, оставившего после себя гневное облачко пара. Фабрикант с тяжёлым вздохом пододвинул арифмометр Однера, раскрыл амбарную книгу и углубился в баланс, проворачивая время от времени с металлическим хрустом ручку для суммирования латунных цифр.

***

Солнце уже приготовилось отметить на небе середину, когда раздалось шипение паромобиля, сбросившего под колёса избыток давления через защитный клапан. От деревьев вылетел, нервно подскочив на рессорах, новенький экипаж «Лесснера» с американским откидным верхом. Маэстро побежал навстречу, отчаянно размахивая руками, словно фанат Иоганна Штрауса. Когда водитель в перевёрнутой кепке снял очки-консервы, под ними обнаружились лучистые светло-карие глаза. Такие бывают у очень особенных барышень, но тогда Ленар и не думал за это беспокоиться, устав от ходьбы в густом от жаркого солнца воздухе.

– Подвезёте? Ещё сотня шагов по здешним пустыням, и я разделю судьбу бедного Йорика^>1. Минутку, – маэстро протёр рукой воображаемое стекло, – невероятно! Господь услышал мольбы датского принца, – он пристально вгляделся в лицо спасительницы, – и послал совершенство!

Барышня, подняв брови, растерянно улыбнулась:

– Иностранец? Вы из какой страны?

«Холодный Космос, везде заграница, опять вселенское непонимание! Фонарики-фонфарики, совсем забыл, где нахожусь, – нахмурился Ленар. – Так, надобно быстро, просто мгновенно вспомнить настоящий русский язык. В памяти совершеннейшая Аляска. Английский тоже не знаю, они, кажется, мяукают. А русские что – рычат сурово?»