154 сонета - стр. 13

And heavily from woe to woe tell o’er

The sad account of fore-bemoaned moan,

Which I new pay as if not paid before.

But if the while I think on thee, dear friend,

All losses are restored and sorrows end.

когда себя за прошлое сужу я,

и отдаюсь печально своим мыслям,

готов жалеть, что лишь судьбу такую,

я заслужил, года растратив жизни

оплАчу всех, хоть плакать не привык,

друзей моих, чей путь земной окончен,

любовных мук из прошлого свой крик,

воспоминания давно прошедшей ночи

не счесть печалей, бедам нет числа,

и кажется, страданью нет предела,

лишь счет оплачен, новый принесла

судьба моя, ломая то и дело

но о тебе, мой друг, я только вспомню

и новым смыслом жизнь свою наполню…

Thy bosom is endeared with all hearts,

Which I by lacking have supposed dead,

And there reigns love and all love’s loving parts,

And all those friends which I thought buried.

How many a holy and obsequious tear

Hath dear religious love stol’n from mine eye

As interest of the dead, which now appear

But things removed that hidden in thee lie!

Thou art the grave where buried love doth live,

Hung with the trophies of my lovers gone,

Who all their parts of me to thee did give;

That due of many now is thine alone:

Their images I loved I view in thee,

And thou, all they, hast all the all of me.

в твоей груди забьются все сердца

друзей моих, которых не найду,

чей путь земной уж пройден до конца,

соединит их сердце, что люблю

как я страдал и сколько слёз пролИл

над исчезающими в смерти черной мгле,

но не найти мне их среди могил,

они остались и живут в тебе!

друзья ушли, ты лучшее собрал,

их свет и стать, прекрасные черты

хранишь как книгу, чтобы прочитал

один лишь я заветные листы

их образы кружили предо мной,

не знаю чей я, образов иль твой…

If thou survive my well-contented day,

When that churl Death my bones with dust shall cover,

And shalt by fortune once more re-survey

These poor rude lines of thy deceased lover,

Compare them with the bettering of the time,

And though they be outstripp’d by every pen,

Reserve them for my love, not for their rhyme,

Exceeded by the height of happier men.

O, then vouchsafe me but this loving thought:

«Had my friend’s Muse grown with this growing age,

A dearer birth than this his love had brought,

To march in ranks of better equipage:

But since he died and poets better prove,

Theirs for their style I’ll read, his for his love.»

коль я умру, а жить остался ты,

мой прах судьба уносит в глубь веков,

случайный взгляд вдруг бросишь на листы

таких простых, бесхитростных стихов

сравнишь мой труд со строками других,