15 лет и 5 минут нового года - стр. 18
Он поначалу злился. Говорил, что контролирует себя и что я у него единственная, с кем он может не предохраняться. Типа, парикмахеры знают, что такое гигиена… Думала, что уйдет после моего скандала. Ушел как всегда, а потом вернулся, положил пачку презервативов мне в тумбочку и заявил, что прекрасно помнит их количество.
Ревность, да? А ничего, что о своей женитьбе ты заявил так, между делом! Как и о разводе потом… Что ж, я партнерша для секса, больше ничего. Постоянная любовница с пятнадцатилетним опытом работы. Скоро на пенсию отправит. Мама, правда, хочет раньше списать меня со счетов, как женщину. Не выйдет!
— Мам, я не чайлдфри, но я не собираюсь рожать для себя. Или чтобы было… Если вдруг встречу мужчину, от которого захочу ребенка… — и не выдержав долгого взгляда, обрываю разговор: — Мама, мне всего тридцать пять. Но я больше никого искать не собираюсь. На поверхности только дерьмо плавает, уже убедилась в этом.
Работалось ужасно — рука, слава богу, набита, стрижет на автомате. А в груди сердце то ворчит автоматной очередью, то замрет в испуге. И сразу же в сердечной тишине слышится писклявый внутренний голосочек: позвони, узнай, как он там… Не сдох?
Да плевать! Надеюсь спит и поправляется. И пусть уже валит! На все четыре стороны. Где теперь его квартира, в каком районе… Адресок не оставил ни разу. Где эта улица, где этот дом… Где этот сударек ночует, понятия не имею. Ночует в другие ночи. К себе ж не водит! Меня же ни разу не пригласил…
Или это только меня? Мне же утром на работу бежать… А малолетки его явно не работают. То есть работают, но не руками… И если даже руками, то держат в них совсем не ножницы…
Сердце снова остановилось и снова выдало ту-ру-ру… Малина, ты ревнуешь? Совсем, старуха, башкой тронулась? Ревновать морального права тебе никто не давал. Ты ему кто? Даже не единственная любовница! Может, дома у него живет гражданская жена. А почему бы и нет? Может, уже и не гражданская. Ты же его не спрашивала, как и в прошлый раз. Сам сказал.
Ну а в этот раз сказал, что дома за ним ухаживать некому — не слышала, что ли?
Однако спорить со здравым смыслом, вдруг прикинувшимся моим внутренним голосом, с каждым новым взмахом ножниц, становилось все труднее и труднее. Ухаживать некому, а обхаживать здорового — есть кому. Это же ежу понятно! Он же еще сказал, что к счастью заболел именно у меня в постели, потому что у меня сладко. Малиновое варенье есть! И я в силу возраста знаю, что ноги нужно держать в тепле. А они, его дуры, знают только, что выгоднее держать их раздвинутыми. Перед выгодными людьми! Это я видела Игоря и лысым, и с длинными волосами, и с красными от недосыпа глазами, и вот теперь — сопливого!