14 инкарнаций Саны Серебряковой - стр. 77
– Вспомни географию, Африка находится значительно западнее нашего круглого Евразийского континента прямо посреди Океана Бурь, а значит, если в России ночь, в Европе вечер, то здесь самый полдень.
– Серьезно? А дальше что? Прыгнем на Американский континент, где еще утро? А потом в Японию, где уже сразу следующий день? Я сегодня буду спать, Сана?
– Конечно, мы гуляем не более двадцати минут, а с утра у тебя есть шанс поспать подольше. Хочешь, вообще отменим тебе занятия и работу?
– Э-э… пожалуй, нет. Изменять ход вещей, ради проказ?
– Вообще-то, мы занимаемся познанием.
– В чем оно заключается? Пока что мы прыгали по крышам, летали и заставили бросить пить какого-то бедолагу. Ты извини Сана, но это больше напоминает хулиганские проделки.
– Ну вот, познание уже в том, что оно может быть веселым и легким времяпрепровождением. А кроме этого, мы расширяем тебе кругозор, показывая, что реальность податливая штука. А сколько мы законов физики уже нарушили – не счесть.
Саша, пренебрежительно прервал ее:
– А если серьезно, что мы забыли на месте Большой Африканской Трагедии?
Сана обвела задумчивым взглядом окрестности и вздохнула:
– Просто… Ты напомнил мне о кое-чем, и мне есть, что показать тебе здесь. Пойдем.
Они дошли до леса, и вступили в благословенную тень, двинувшись по какой-то заросшей дороге. В зарослях угадывались развалившиеся от времени тростниковые лачуги и какое-то каменное здание, видимо, в более славные времена бывшее местной администрацией. Может быть, куда-то сюда и упала та химическая бомба, превратившая все вокруг в запустение, откуда исчезли все: и люди, и звери, и птицы.
– Здесь всегда играли дети, – пробормотала Сана.
Он никогда не видел ее такой… Без обычной безмятежной улыбочки, задумчивой, отстраненной, даже грустной. Грустная Сана – казалось, это просто невозможно для девушки, которая может, по ее же словам, «почти все».
– Я всегда говорила им не играть на дороге, но, конечно, они не слушали. Смешно и глупо, я беспокоилась, что их переедет машина, но здесь редко ездили, да и всякий водитель замызганного джипа привык, что в этих краях надо поглядывать на дорогу, потому что яма, камень или дикий зверь дело нередкое. А им суждено было умереть не от этого, и всем в один день, как бы я их не оберегала.
– Ты тогда не умела видеть будущее?
– Это сложно объяснить. Что значит тогда? Времени нет, Саша. Я и сейчас нахожусь в этом «тогда». Я здесь и я там, и я по-прежнему Сана, можно ли сказать, что я чего-то умею или не умею там, если я умею это здесь? Просто там, та часть меня, которая хотела учиться и учить, там я не хотела летать, телепортироваться и менять реальность одним движения пальца, вот и все. Это было не нужно для той жизни. Но не хотела, не значит, не умела, правда ведь, Саша?