«13-й апостол» Византии и Крестовые походы - стр. 39
Объективно туркам противопоставить в военном отношении было нечего. Хотя сам АлпАрслан скончался в 1072 г., один из вождей сельджуков, Сулейман ибнКетельмуш (1077—1086), начал постепенный захват византийских владений в Малой Азии. И в ближайшие годы ситуация для византийцев осложнилась настолько, что всякое сухопутное сообщение Константинополя с Сирией и Месопотамией стало невозможным107.
Пребывая в эйфории от своей «победы», император объявил войну туркам, не вполне понимая, что сельджуки – не болгары, а вслед за этим начал судорожно искать союзников, которых попросту не существовало. Пришлось обращаться к Римскому епископу Григорию VII Гильдебранду, но безрезультатно – папа в ту минуту сам испытывал потребность в военной помощи, вступив в глубокий конфликт с Германским королем Генрихом IV (1056—1105).
Правда, позднее, 2 февраля 1074 г., папа Григорий VII все же отправил послание ко всем королям Запада с призывом помочь гибнущей Византии, которую турки совершенно опустошили, дойдя до Никеи и стен самого Константинополя. За это послание императору Михаил VII пообещал папе воссоединить Церкви – разумеется, под эгидой Рима. Однако в ту минуту этот предвестник Крестового похода не сложился, и Византийская империя осталась один на один с очень грозным соперником108.
Тогда василевс отправил тайное (для папы) послание Роберту Гвискару, уже имевшему титул герцога Апулейского – правда, иногда полагают, будто это письмо было адресовано Переяславскому и Ростовскому князю Всеволоду Ярославичу (1030—1093), будущему Киевскому князю, но большинство исследователей склоняется к традиционной трактовке событий.
В витиеватых выражениях император доверительно сообщал Гвискару, что многие сильные мира сего были бы счастливы получить хотя бы косвенное подтверждение миролюбия Римского царя по отношению к ним. Насколько же в более выгодной ситуации оказался Роберт, получивший полное и персональное послание. Но герцог не должен удивляться такой милости со стороны Константинополя. Там давно считают его истинным христианином и благородным аристократом (шестого сына безвестного и бедного норманнского дворянина, добавим мы), а потому предлагают великую честь защитить границы Римской империи от врагов. В обмен на родство с императорским домом – замужество дочери герцога на родном брате царя Константине Дуке.
«Тебе, конечно, небезызвестно, что такое есть императорская власть у наших римлян и что даже те, которые вступают в дальнейшее родство с нами, почитают такой союз величайшим благополучием. А я сватаю дочь твою не за чужого мне родом и не за какогонибудь родственника из дальних, а за брата, родившегося от одного со мной семени, произращенного одним естеством, рожденного в царской порфире, повитого царскими пеленами и получившего вместе с рождением царское достоинство от Бога. Вот мое благоположение, а твое благополучие, вот верховное божественное домостроительство, обоим полезное, ибо твоя власть сделается отсюда более почтенной и все будут удивляться и завидовать тебе, получившему такое отличие. Когда ты придешь в себя от великой радости, прочитав это письмо, – завершал повествование Парапинак, – срочно принимайся за дело»109.