Размер шрифта

12 великих пьес - стр. 16

Что вы ей это говорите – что ж,

Ответ ваш не должна ль она принять?

Герцог

Грудь женщины не вынесет той бури,

Такого страсти урагана, как в моем

Грохочет сердце; женщины душа

Мала, чтоб уместить в себе так много.

Они непостоянны; их любовь

Желаньем только может называться;

Она в крови у них, а не в душе,

И вслед за ней отягощают сердце

И пресыщение, и тошнота.

Моя ж, как море, голодна любовь —

Ей насыщенья нет! О, не равняй

Мою к Оливии любовь с любовью,

Что может женщина ко мне питать!

Виола

Однако же я знаю…

Герцог

Что ты знаешь?

Скажи.

Виола

Мне слишком хорошо известно,

Как женщина способна полюбить.

Их сердце так же верно, как и наше.

Дочь моего родителя любила,

Как, может быть, я полюбила б вас,

Когда бы слабой женщиной была.

Герцог

А жизнь ее?

Виола

Пустой листок, мой государь:

Она ни слова о своей любви

Не проронила, тайну берегла,

И тайна, как червяк, сокрытый в почке,

Питалась пурпуром ее ланит.

Задумчива, бледна, в тоске глубокой,

Как гений христианского терпенья,

Иссеченный на камне гробовом,

Она с улыбкою глядела на тоску —

Иль это не любовь? Конечно, нам,

Мужчинам, легче говорить и клясться;

Да наши обещанья выше воли:

Велики в клятвах мы, в любви – ничтожны.

Герцог

Сестра твоя скончалась от любви?

Виола

Я – вот все дочери и сыновья

Из дома моего отца. При всем том

Не знаю я… Да не пора ль к графине?

Герцог

Да, вот в чем дело! Живо, поспешай!

Вручи ей от меня вот этот перстень

И повтори ей, что моя любовь

Не вынесет отказа иль отсрочки.

Уходят.

Сцена пятая

Сад Оливии.

Входят сэр Тоби, сэр Эндрю и Фабиан.

Сэр Тоби. Ступай сюда, синьор Фабиан.

Фабиан. Конечно, пойду. Если я пророню хоть один гран этой шутки, так пусть из меня сделают похлебку на меланхолии.

Сэр Тоби. Не порадует ли тебя, что эта протоканалья осрамится с головы до ног?

Фабиан. Я торжествовал бы! Ты знаешь, однажды он лишил меня милости графини по случаю медвежьей травли.

Сэр Тоби. Назло же ему медведя еще раз спустят, и мы не оставим на нем живого волоска. Не так ли, сэр Эндрю?

Сэр Эндрю. Если мы не сделаем этого, то да сжалится над нами небо!

Входит Мария.

Сэр Тоби. Вот и бесенок. Ну что, мое индийское золото?

Мария. Станьте втроем за куст: Мальволио идет этой дорогой. Он с полчаса стоял там, на солнце, и кривлялся перед собственной тенью. Ради Бога, примечайте за ним! Я знаю, это письмо превратит его в философствующего болвана. Тише, ради всего веселого!

Мужчины прячутся.

Ты лежи здесь. (Бросает письмо.) Вон плывет рыбка, которую надо поймать на удочку. (Уходит.)

Входит Мальволио.

Мальволио. Все только счастье – одно счастье. Мария сказала мне однажды, что графиня ко мне неравнодушна, и я сам слышал, как сама она намекала довольно ясно, что если она влюбится, так в человека с такой фигурой, как у меня; со мною обращается она с большим почтением, чем с кем-либо из остальных слуг ее. Что мне об этом думать?

Страница 16

На следующую страницу