11/22/63 - стр. 18

Сзади – уже издалека, будто нас разделяли пятнадцать ярдов, а не пять футов, – послышался голос Эла:

– Закрой глаза, дружище, так будет легче.

Едва я это сделал, путаница исчезла. Словно я перестал пытаться увидеть кончик собственного носа. Или, скорее, надел очки для просмотра трехмерного фильма. Я двинул правой ногой и спустился на очередную ступеньку. Я находился на лестнице. Теперь, с отключенным зрением, мое тело в этом не сомневалось.

– Еще две, потом открывай глаза, – посоветовал Эл. Расстояние между нами снова увеличилось. Казалось, он отошел в другой конец закусочной, а не стоял у двери кладовки.

Я поставил на первую ступеньку левую ногу, на вторую – правую. И тут же в голове послышался хлопок, какой ощущаешь, сидя в самолете, если давление резко меняется. Темнота под веками сменилась краснотой, кожей я почувствовал тепло. Солнечный свет. Никаких сомнений. И серный запах, ранее слабый, заметно усилился. В кладовке он едва чувствовался, а теперь раздражал. Опять-таки, никаких сомнений.

Я открыл глаза.

Уже не в кладовке. Уже не в «Закусочной Эла». И хотя дверь из кладовки вела только в зал, я оказался под синим небом. Во дворе. Правда, не вымощенном камнем. Под ногами я видел грязный, крошащийся бетон. И привычные магазины куда-то подевались. Несколько большущих металлических контейнеров стояло у белой оштукатуренной стены на месте «Уютного уголка Мэна». В контейнерах что-то лежало, прикрытое грубой коричневой мешковиной.

Я повернулся, чтобы взглянуть на большой серебристый трейлер, который занимала «Закусочная Эла», но трейлер исчез.

Там, где ему полагалось быть, возвышалась громада – будто сошедшая со страниц романов Диккенса – ткацко-прядильной фабрики Ворамбо, которая работала на полную мощность. Я слышал грохот красильных машин и сушилок, шуршание огромных плоскопрядильных машин, которые когда-то занимали второй этаж (я видел фотографии в маленьком здании Исторического общества Лисбона, что на Главной улице: на машинах работали женщины в платках и комбинезонах). Светло-серый дым поднимался над тремя высокими трубами, в восьмидесятые годы поваленными мощным ураганом.

Я стоял рядом с большим зеленым зданием, вероятно, сушильным сараем. Он занимал половину двора и поднимался на добрых двадцать футов. Я сошел с лестницы, но теперь никаких ступенек не видел. Не видел пути назад. И запаниковал.

– Джейк? – Голос Эла, но далекий-предалекий. Казалось, он донесся до моих ушей случайно, благодаря какому-то акустическому трюку, словно пролетел многие мили по длинному узкому каньону. – Ты сможешь вернуться так же, как вышел. Нащупай ступеньки.