1095 - стр. 32
Первым с обрыва с саблей в руке спрыгнул Твердибой. Воица и все, кто еще мог сражаться, последовали за ним. И вовремя.
Четверо пленников, остававшихся внизу, решив не бросать в беде своих товарищей, в свою очередь напали на половцев, но им повезло гораздо меньше. Когда подоспели Твердибой и остальные, двое из русичей были уже мертвы, а оставшиеся в живых, загнанные на дальний конец большого плота, озирались по сторонам с отчаянием людей, уже не надеющихся на спасение.
Твердибой, как коршун, налетел на врага. Один из половцев упал, не успев даже обернуться. Зато другой, уже пожилой и, видимо, опытный воин, с ловкостью умелого фехтовальщика успешно отбивал все атаки. Даже навалясь всем скопом, русичам не удалось поразить его. Сабля в руках кочевника мелькала так быстро, что ни один удар не мог пробить эту защиту. При этом половец с поразительным хладнокровием успевал не только обороняться, но и атаковать, и еще двое русичей приняли смерть от его руки. Лишь только когда один из спасенных достал-таки кочевника длинным багром, все было кончено.
Наконец-то путь к свободе был открыт. Но нужно было еще переправиться на другой берег, а переплыть широкий Днепр, пусть и на большом плоту, но имея на всех только два багра, не представлялось возможным. Однако это уже не могло остановить людей, доведенных до крайности и отчаяния; людей, которые без оружия бросались на врага и одержали победу, доставшуюся такой дорогой ценой – девять из двадцати русичей отдали свою жизнь за свободу. Для таких людей, как Твердибой и его спутники, уже не существовало преград, не было ничего невозможного.
Отталкиваясь баграми, гребя руками, обломками бревен и всем, что только могло послужить веслом, бывшие пленники отошли от берега, и Великая река, такая родная и с детства знакомая, Великая река, на которой они выросли и которой вверяли сейчас свою судьбу, неслышно подхватила их плот.
Вечером того дня, когда было разбито войско Ярослава рязанского, снова пошел дождь. Большие тяжелые капли щедро падали с неба, копыта коней с хлюпаньем месили прибрежную грязь, застревали в жиже.
Небольшой отряд устало двигался левым берегом Днепра. Местность здесь была болотистая, эта земля и в жару почти никогда не просыхала, а после дождей и вовсе превратилась в почти непроходимую топь. И все же разъезды русичей упорно пробирались вдоль берега, внимательно вглядываясь в становившийся все плотнее туман. Удара половцев можно было ожидать в любой момент.
– Скоро совсем стемнеет, похоже, сегодня эти выблюдки уже не сунутся, – высокий всадник, ехавший во главе кавалькады, обернулся к своему ближайшему спутнику. – Как думаешь, Ратша Ингваревич?