10000 лет до нашей эры. Книга 2 - стр. 22
Вода была иной стихией, сильно отличающейся от пламени. Мягкой, текучей, умиротворяющей. Именно поэтому океану удалось успокоить меня в тот раз после ритуала.
Конечно, нельзя было забывать о жрецах Океана, которые служили Асгейрру в Сердце Мира. Точно так же, как и жрецы Огня, они могли ощутить мое обращение к стихии, но что с того? Они и так знали, где я. Их интересовал только Анкхарат и тот факт, что я могу попытаться отыскать его при помощи стихии.
Океан был немым свидетелем тысячелетней истории человечества. Он мог рассказать лучше любых книг историю ушедших под воду земель. Читая мифы, мы видели под водой целый мир. А для древних людей «миром» был именно Нуатл с его столицей, прозванной Сердцем Мира.
Я шагнула в воду. Серые волны скользнули по моим лодыжкам. Я привыкла к холоду. Если спишь в ворохе соломы на голой земле, не может быть иначе.
Знаю, тебе о многом предстоит рассказать мне… Но прежде покажи мне родителей. Покажи тот берег, на котором остались рюкзак и открытая бутылка вина. Кроссовки, наверное, успело занести песком. Их откопали?
«Зачем разуваться, если собираешься топиться?» На этот вопрос нет ответа. Как и на тот, как можно уйти из жизни, когда куплены билеты и вещи собраны для переезда. «Она собиралась во Францию».
Я слышу голос.
Мама.
Окаменевший, ломкий голос, не верящий в происходящее. Другие голоса задают ей вопросы.
Папа говорит: «Хватит». Это не тот жизнерадостный голос, это не то действительно доброе утро. С тех пор, как на городской парковке найден брошенный велосипед, а на пляже мои вещи, ни одно утро не бывает для них добрым.
«Она собиралась оставить остров и никогда сюда не возвращаться, – говорит мама. – Зачем ей было оставаться навсегда в этом море, на этом берегу?»
Это разумный довод, мама, но его не слышат.
«Вашей дочери прописали антидепрессанты. Она регулярно принимала их?»
Ответ в опустевшей квартире с собранными чемоданами по центру – на кухонном столе баночка, купленная по рецепту. В ней полным-полном таблеток.
Раз не пила, а рецепт был выписан, то все ясно.
Мой голос – это шепот прибоя, и мама оборачивается к морю. Она смотрит на море так внимательно, словно ждет, что я сейчас выплыву обратно. Что все это лишь шутка. Розыгрыш. Ошибка.
Я маню ее к океану, хочу, чтобы она коснулась воды. Тогда я смогу подарить ей капельку того спокойствия, которое способна дарить стихия.
Мама идет по песку, медленно, завороженно, как очарованная колдуньей принцесса. Слишком медленно.
Ее окликает папа. Он катит перед собой мой «Швинн» с облупленной краской на раме. Мама останавливается. В шаге от воды.