1000 не одна ложь. Заключительная часть - стр. 24

Я им ничего не сказала, таксист пожилой без слов все понял, сумку обратно в багажник отгрузил.

– До свидания.

Тихо сказала соседкам и пошла к машине.

– Да глаза б наши тебя не видели. Прости, Господи!

Сели снова в машину, и я комок с трудом сглотнула. Вот значит, как меня приняли… а чего ожидать. Со стороны все так и выглядит.

– Кто эти бабушки? Они на тебя злились и кричали? За что?

– За то, что исчезла.

– А плевались почему? У нас так на падших женщин кричат.

Потому что они меня такой и считают… да по сути так и есть. Если б не Рифат, то приехала б я одна с ребеночком и Аминой.

– То они просто не в себе немного. Возраст, все дела.

– Как моя бабка, точно. У нее все женщины падшие.

Я усмехнулась и потрепала ее по щеке, а потом снова в окно посмотрела. Значит, съехали. Бабкин дом совсем обветшалый, и там всего две комнатушки одна другой меньше и двор размером с пятачок. Одна будка собачья помещается. Отец хотел его когда-то снести и просто под огород оставить участок, но потом случилась та авария на заводе, и все, и уже не до огорода нам стало. Ничего. Я вернулась, может, сейчас и лучше всем нам станет. Заживем потихоньку. Деньги у меня есть, спасибо Рифату.

Таксист становился у покосившегося слегка дома с пошарпанным зелёным забором и старой крышей. Вынес опять мою сумку. А я пошла к калитке, задыхаясь от слез, чувствуя, как разрывает все в груди, потому что маму увидела. Как белье вешает через забор от меня. Совсем седая стала, волосы ветер треплет, а она вешает и отбрасывает их тыльной стороной ладони с родного лица. А я хочу сказать «мама» и не могу. Оно в горле застряло. Слово это самое главное в жизни. Она вешает, а я над забором иду и смотрю на нее, насмотреться не могу. Потом не выдержала и сказала:

– Маммаааа… – громко, – мамочка, – уже шепотом.

Она вздрогнула вся. Медленно обернулась ко мне и застыла.

– Мамочкаааа, – прошептала я снова.

У нее слезы из глаз покатились, так и стоит, с места сдвинуться не может. А я там, за забором. Потом и она, и я одновременно быстро к калитке пошли. Дернула она ее и тут же меня в объятия схватила, и я заплакала навзрыд, пряча лицо у нее на груди, зарыдала так громко, завыла, как ни разу за все это время. Она сжимает меня и тоже плачет, опускаясь вместе со мной на землю и не размыкая рук.

– Анастасия Александровна, вы идете? Можем вместе на маршрутке.

Людочка заглянула ко мне в кабинет и улыбнулась.

– Да, скоро иду. Мне осталось проверить одну работу, и я закончила. Идите, не ждите меня.

– Вечно вы допоздна засиживаетесь. Как ваши дочки? Младшая в садике?