100 великих загадок истории Франции - стр. 40
Изобретатель продолжает утверждать, что какие-нибудь полдюжины таких танков, предшествуя кавалерии или пехоте, были бы в состоянии расстроить совершенно янычар Мустафы (турецкий султан Мустафа III, 1717–1774), и неудача могла бы явиться только в том случае, если бы они встретили перед собой рогатки и рвы…»
В приведенном фрагменте письма императрице имеется указание на то, что в 1756 г. друг Вольтера со школьной скамьи Пьер д’Аржансон (1696–1764) в бытность свою военным министром Франции намеревался провести испытания и даже попробовать «танки» в деле, но, видимо, не успел это осуществить, так как из-за интриг известной фаворитки короля Людовика XV мадам Помпадур оставил свой пост. Как же реагировала Екатерина на предложение Вольтера вновь опробовать на войне свое изобретение?
Екатерина – Вольтеру
15 августа 1769 г.
«Я получила, милостивый государь, ваше прекрасное письмо от 26 февраля и сделаю все возможное, чтобы последовать вашим советам. Если Мустафа еще не побит, то это, решительно, не ваша и не моя вина, и не вина моей армии… Ничего более не могло бы мне доказать, с какой действительной искренностью вы относитесь к тому, что касается наших дел, как то, что вы пишете мне по поводу этих новоизобретенных танков. Но беда в том, что наши военные люди совершенно те же, что и военные других стран: новации не испытанные кажутся им сомнительными…»
Итак, Екатерина обещала последовать совету Вольтера. Философ ликовал. Он обрушил на императрицу каскад изысканных похвал и блестящих острот. Он просит Екатерину скорее завершить войну с Турцией, чтобы он сам мог доложить о ней Петру Великому на том свете. Осведомленность Вольтера в европейских делах того времени была поразительная, поэтому его советы Екатерине оказались весьма дельными. Например, он писал о том, что России необходимо иметь свой флот на Черном море, дабы обезопасить границы со стороны Оттоманской Порты. Пишет он и о своих танках. Видимо, Вольтер вновь обсуждал ожидаемый эффект с военными и получил хороший отзыв.
Вольтер – Екатерине
Ферне, 10 апреля 1770 г.
«Государыня… газетчики похожи на господина де Пурсоньяка, говорившего: “Он дал мне пощечины, но я все-таки ему все высказал!” Я серьезного полагаю, что Великая армия Вашего Императорского Величества попадет на равнины Адрианополя в июне. Умоляю простить меня, если я осмеливаюсь вновь настаивать на танках…
Я не принадлежу к ремеслу человекоубийц, но вчера двое немецких военных уверяли меня, что действие этих танков было бы неотразимо при первом сражении, и что ни батальон, ни эскадрон не могли бы устоять против силы новизны подобного оружия. Римляне смеялись над военными колесницами прошлого и были правы… Один опыт с моими машинами и с тремя или четырьмя эскадронами кавалерии может сделать очень многое и не доставить особых хлопот…»