100 великих узников - стр. 28

Сочинения Р. Бэкона читали и переписывали, и многие видели в нем обреченного. Да и сам он мог наверняка предсказать свою судьбу, даже не обращаясь к гороскопу. Преследования не прекращались, и в 1278 году философа снова вызвали в Париж, найдя в его трудах 180 еретических утверждений. «Чтобы никто из братьев не имел с ним словесного общения и не читал его трудов», Р. Бэкона приговорили к заточению в одиночный склеп. Философа замуровали в толще каменных стен, и тяжелая дубовая дверь, наглухо закрывая вход, слилась с этими стенами. По утрам скрежетал засов, в приоткрывшуюся дверь просовывалась рука с хлебом и ковшом воды, и снова каждый день был похож на вечность…

Прежняя темница уже казалась Р. Бэкону просторной, как мир; здесь же не было окон и даже не отыщешь щели, к которой можно было бы прильнуть глазом, не услышишь колокольного звона и даже шума шагов. Мир для него перестал существовать: нет солнца, звезд и облаков, нет дождей и снега – только темнота ночью и днем… Низко нависал потолок, с которого редко капали унылые капли, земляной пол леденил босые ноги, ложем Р. Бэкону служили голые доски, настланные на козлы.

Смерть не страшила Р. Бэкона, страшили бесплодно прожитые годы: он ложился на каменный пол, и тяжесть наваливалась на грудь. Он лежал в пещере, придавленной камнем, и был обречен остаться в ней навсегда. Иногда вскакивал и кричал, но стена проглатывала все крики. Он боялся потерять рассудок и стал призывать на помощь память: она не умерла и заменила ему не только книги, но и чистый пергамент. И он записал в памяти: «Добро само по себе благо, зло само по себе наказание. Это едва ли справедливо, но все-таки утешительно». А потом ходил из угла в угол, торопя время, ведь если есть движение, есть и время, потому что оно измеряется движением. Но гремел засов, вечность кончалась и начиналась новая вечность. Давно потерян счет годам, тысячи раз гремел засов, приотворялась дверь, а потом снова сливалась с каменными стенами. И Р. Бэкон думал: «Мне не выйти отсюда никогда».

Но в один день он вышел и, как вином, захлебнулся свежим воздухом. Заточение длилось 14 лет, и в 1292 году Р. Бэкон вернулся в Оксфорд дряхлым стариком: поникла его голова, опустились плечи, угасло и подернулось усталостью лицо. Только глаза оставались теми же – блестящими и прозрачными, как вода. Немели руки, все чаще ему не хватало воздуха, боль в груди неделями не давала вставать с постели. Но когда боль стихала, он садился за новую работу – «Руководство к изучению богословия».