100 величайших хулиганок в истории. Женщины, которых должен знать каждый - стр. 39

Эмми училась на преподавателя английского и французского, но решила поступить в университет и изучать математику. Этим занимался ее отец, так почему бы и ей не попробовать? И вышло совсем неплохо! Ее приняли в университет наравне с мужчинами, а потом она сделала успешную академическую карьеру и заработала состояние.

Ха-ха, шучу. Все оказалось не так просто, потому что, СЮРПРИЗ – мужчины злы и коварны, поэтому ей не разрешили записаться в университет Эрлангена. По причине того, что она женщина. По господствовавшему в то время всеобщему убеждению, математикой могли заниматься только люди с пиписьками, потому что пиписька и способности к математике напрямую связаны. Как ни странно, некоторые очень одинокие люди верят в это и по сей день.

Так как Эмми не могла официально стать студенткой, ей пришлось посещать занятия в качестве вольного слушателя и с особого разрешения каждого профессора. И это отстой. В конце концов Эмми сдала экзамен в докторантуру, легко расправившись с ним своим большим математическим мозгом. Тогда университет вздохнул: «Ладно». Она получила докторскую степень, написав диссертацию, которую впоследствии сама называла «полной фигней».

Фигней она была или нет, но Эмми осталась в Эрлангене и преподавала там еще семь лет, за что получила почет, уважение и замечательную зарплату.

Ха-ха, шучу. Снова подловила! Ты забываешь, что мир злой и всегда таким был. Университет позволил ей преподавать, но при одном небольшом условии – ей не будут за это платить. Вообще. Семь лет. Да, за сто лет до книги Шерил Сэндберг «Не бойся действовать. Женщина, работа и воля к лидерству» была другая, менее вдохновляющая, книга «Преподавай семь лет без зарплаты из любви к работе и благодарности за то, что тебе вообще разрешили работать».

Потом математик Давид Гильберт пригласил Эмми поработать с ним в университете Гёттингена, но, СЮРПРИЗ, университет этого не разрешил, и все потому же – из-за старой доброй вагины. Милые ботаники с математического факультета были бы счастливы, если бы она поработала с ними, потому что они знали, что она такой же большой математический мозг, как и они, а вот остальные факультеты оказались решительно против того, чтобы в университете работала женщина. Видимо, какой-то профессор, чье имя вообще не имеет значения, спросил Гильберта: «Что подумают наши солдаты, когда вернутся в университет и обнаружат, что им придется учиться у ног женщины?»

Да уж, профессор. Хороший аргумент. Что может быть хуже, чем вернуться из ада войны и обнаружить, что у твоего профессора математики есть ГРУДЬ? Что может быть хуже, чем пережить невообразимые ужасы Первой мировой и возлечь к ногам леди, чтобы получить немного знаний! (Кстати, у них что, не было парт?)